"И сладок нам лишь узнаванья миг"
Осип Мандельштам
"Tristia"
В старые добрые времена еретиков сжигали на костре. А потом оказывалось, что те были правы.
А в науке до сих пор инквизиция существует, и ничего с этим поделать нельзя. Научное сообщество состоит не из Эйнштейнов, а из обыкновенных людей, которые хотят жить не хуже других, имеют жён и детей, которым нет никакого дела до научных споров.
Но Дон Кихоты, как были во все времена, так и будут. И это, если можно так сказать, в природе вещей.
Вчера я посмотрела, как по-английски "в природе вещей", о чудо, новое удивление: in the nature of the case.
Слово case – не только случай, прецедент, это ещё некая тара (ящик, футляр, чехол, оболочка). А ещё, вы удивитесь, больной. Как у нас говорят, тяжёлый случай. Неизвестно, что там внутри.
И Дон Кихот – тоже тяжёлый случай. Благородный рыцарь смешон, и никто не воспринимает его как героя, кроме литературных критиков.
Великий Сервантес тоже был не дурак, и очень хорошо понимал, что к чему в этой жизни. И что такое двойное дно, ему было доподлинно известно, как и Шекспиру.
Но не переводятся Дон Кихоты, желающие сражаться с ветряными мельницами.
Что бы вы сказали о человеке, который одну из своих книг назвал "Farewell to Reason" ("Прощание со здравым смыслом")?
Сказали бы, наверное, что он с ним уже попрощался.
Пауль Фейерабент – писатель и философ науки.
Вступив на скользкий путь сражения с ветряными мельницами, остановиться он уже не мог. Главной его идеей была идея отделения науки от государства, как отделена от него религия. Пусть наука тоже будет делом совести каждого учёного.
Идея, конечно, еретическая, но и Спаситель наш в глазах всех Римских пап был еретиком.
Вот вам пример.
Наука о человеке не знает ничего, или почти ничего. Она разъяла человека на части, как труп, и, конечно, мало, что узнала. В то время как Спаситель наш знал всё.
Я к чему это говорю. Сейчас мы готовим новую программу "Memory" (Память).
И только, было, я собралась написать вступительную фразу, что, и у воды, мол, есть память, как ангел остановил мою руку.
Дай-ка , думаю, почитаю, что об этом думают корифеи науки и простые читатели.
Почитала, и мне стало весело. Особенно, когда я прочла, что происходит в церкви, когда люди с канистрами ломятся за "святой водой".
Напомню Евангельскую притчу о брачном пире в Кане Галилейской, где чистая вода была превращена в прекрасное вино, которого никто из присутствующих раньше не пробовал.
Никакой алхимии.
Вода – это Слово Божье. Вино – это благодать.
Брак от слова брашно (пища). Брашно слово одного корня со словом бражка (хмельной бродящий напиток). И корень этот на санскрите – слово bhar, что значит "питать".
Человек, принимающий эту пищу, испытывает лёгкое головокружение, особенно натощак, как во время причастия.
А вот хлеб для причастия (опресноки) пекут из пресного теста (ни дрожжей, ни соли). Никакого брожения. Абсолютная ясность ума.
Священные книги – это поэзия и наука одновременно. Они не предназначены для людей без воображения.
Психологи, физиологи, бьющиеся над проблемами памяти, напрасно ищут её в черепной коробке. Пустая черепная коробка – это тоже в природе вещей (in the nature of the case).
Память не находится в коробке. Человек – весь память, от пят до кончиков пальцев. Если певице нужно абсолютно чисто взять высокую ноту, она достаёт её рукой.
Шаляпин говорил: "Я пою пятками". Он музыку пропускал через всё тело. Так же пропускают музыку, как электрический ток, через всё тело великие дирижёры, великие скрипачи, как Паганини.
И зал сходит с ума.
Великие спортсмены, гимнасты, танцоры – все знают о памяти тела.
У нас задача скромнее – услышать, увидеть и усвоить текст, написанный на другом языке. Получить пищу для своего тела и ума. И с нашей памятью будет всё в порядке.
Мы не можем довольствоваться теми обрывками полузнаний, которыми пичкает нас наука, причиняя государству огромный вред и убытки.
Слова "наука доказала" давно уже звучат, как заклинание.
А Дон Кихоты, как всегда, остаются в одиночестве.
Во вторник мы выпускаем программу "Memory".
No memory, no future!
До встречи!
